[Индекс] | [Ответить] | [Посмотреть ветку] | [Настройки] |
RE: Инстранец о нашем образовании
Автор:
Дата: 27.12.17, @08:34
Инженер Генрих-Мария Заузе подписал контракт на год работы в СССР, или, как определял сам Генрих, любивший точность, в концерне ГЕРКУЛЕС. "Смотрите, господин Заузе, - предостерегал его знакомый доктор математики Бернгард Гернгросс, - за свои деньги большевики заставят вас поработать". Но Заузе объяснил, что работы не боится и давно уже ищет широкого поля для применения своих знаний в области механизации лесного хозяйства. Когда Скумбриевич доложил Полыхаеву о приезде иностранного специалиста, начальник ГЕРКУЛЕС'а заметался под своими пальмами. - Он нам нужен до зарезу! Вы куда его девали? - Пока в гостиницу. Пусть отдохнет с дороги. - Какой там может быть отдых! - вскричал Полыхаев. - Столько денег за него плачено, валюты. Завтра же, ровно в десять, он должен быть здесь. Без пяти минут десять Генрих-Мария Заузе, сверкая кофейными брюками и улыбаясь при мысли о широком поле деятельности, вошел в полыхаевский кабинет. Начальника еще не было. Не было его также через час и через два. Генрих начал томиться. Развлекал его только Скумбриевич, который время от времени появлялся и с невинной улыбкой спрашивал: - Что, разве геноссе Полыхаев еще не приходил? Странно. Еще через два часа Скумбриевич остановил в коридоре завтракавшего Бомзе и начал с ним шептаться. - Прямо не знаю, что делать. Полыхаев назначил немцу на десять часов утра, а сам уехал в Москву хлопотать насчет помещения. Раньше недели не вернется. Выручите, Адольф Николаевич. У меня общественная нагрузка, профучебу вот никак перестроить не можем. Посидите с немцем, займите его как-нибудь. Ведь за него деньги плачены, валюта. Бомзе в последний раз понюхал свою ежедневную котлетку, проглотил ее и, отряхнув крошки, пошел знакомиться с гостем. В течение недели инженер Заузе, руководимый любезным Адольфом Николаевичем, успел осмотреть три музея, побывать на балете "Спящая красавица" и просидеть часов десять на торжественном заседании, устроенном в его честь. После заседания состоялась неофициальная часть, во время которой избранные геркулесовцы очень веселились, потрясали лафитничками, севастопольскими стопками и, обращаясь к Заузу, кричали "пейдодна". "Дорогая Тили! - писал инженер своей невесте в Аахен, - вот уже десять дней я живу в Черноморске, но к работе в концерне ГЕРКУЛЕС еще не приступил. Боюсь, что эти дни у меня вычтут из договорных сумм". Однако пятнадцатого числа артельщик-плательщик вручил Заузе полумесячное жалование. - Не кажется ли вам, - сказал Генрих своему новому другу Бомзе, - что мне заплатили деньги зря? Ведь я не выполняю никакой работы! - Оставьте, коллега, эти мрачные мысли! - вскричал Адольф Николаевич. - Впрочем, если хотите, можно поставить вам специальный стол в моем кабинете. После этого Заузе писал письма своей невесте, сидя за специальным собственным столом. "Милая крошка! Я живу странной и необыкновенной жизнью. Я ровно ничего не делаю, но получаю деньги пунктуально, в договорные сроки. Все это меня удивляет. Расскажи об этом нашему другу, доктору Бернгарду Гернгроссу. Это покажется ему интересным". Приехавший из Москвы Полыхаев, узнав, что у Заузе уже есть стол, обрадовался. - Ну, вот и прекрасно, - сказал он, - пусть Скумбриевич введет немца в курс дела. Но Скумбриевич, со всем своим пылом отдавшийся организации мощного кружка гармонистов-баянистов, сбросил немца Адольфу Николаевичу. Бомзе это не понравилось. Немец мешал ему закусывать и вообще лез не в свои дела, и Бомзе сдал его в эксплуатационный отдел. Но так как этот отдел в то время перестраивал свою работу, что заключалось в бесконечном перетаскивании столов с места на место, то Генриха-Марию сплавили в финсчетный зал. Здесь Арников, Дрейфус, Сахарков, Корейко и Тезоименицкий, не владевшие немецким языком, решили, что Заузе иностранный турист из Аргентины, и по целым дням объясняли ему геркулесовскую систему бухгалтерии. При этом они употребляли азбуку для глухонемых. Через месяц очень взволнованный Заузе поймал Скумбриевича в буфете и принялся кричать: - Я не желаю получать деньги даром! Дайте мне работу! Если так будет продолжаться, я буду жаловаться вашему патрону! Конец речи иностранного специалиста не понравился Скумбриевичу. Он вызвал к себе Бомзе. - Что с немцем? - спросил он. - Чего он бесится? - Знаете что, - сказал Бомзе, - по-моему, он просто склочник. Ей-богу! Сидит человек за столом, ни черта не делает, получает тьму денег и еще жалуется. - Нет, действительно склочная натура, - заметил Скумбриевич, - даром что немец. К нему надо применить репрессии. Я как-нибудь скажу Полыхаеву. Тот его живо в бутылку загонит! Однако Генрих-Мария решил сам пробиться к Полыхаеву. Но, ввиду того что начальник ГЕРКУЛЕС'а был видным представителем работников, которые "минуту тому назад вышли" или "только что здесь были", попытка эта привела только к сидению на деревянном диване и взрыву, жертвами которого стали невинные дети лейтенанта Шмидта. - Бюрократизмус! - кричал немец, в ажитации переходя на трудный русский язык. Остап молча взял европейского гостя за руку, подвел его к висевшему на стене ящику для жалоб и сказал, как глухому: - Сюда. Понимаете? В ящик. Шрайбен, шриб, гешрибен. Писать. Понимаете? Я пишу, ты пишешь, он пишет, она, оно пишет. Понимаете? Мы, вы, они, оне кладут жалобы... И никто их не вынимает. Вынимать. Я не вынимаю, ты не вынимаешь... Но тут великий комбинатор увидел в конце коридора широкие бедра Скумбриевича и, не докончив урока грамматики, побежал за неуловимым общественником. - Держись, Германия! - поощрительно крикнул немцу Балаганов, устремляясь за командором. |
Сообщения в ветке